У Чарли и у меня были разные верования, но мы очень уважали друг друга. Я никогда не говорил о своей вере, не хотел сталкиваться с антикатолической ненавистью или выглядеть как миссионер. Я говорю об этом сейчас, потому что это часть меня, и это то, что Чарли хотел, чтобы я сделал.